Несколько лет назад, на заре безлимитного интернета за приемлемую цену, мой старый товарищ и некогда спарринг-партнёр, с которым подростками ходили мы в одну боксёрскую секцию, сбросил мне ссылку на Youtube-овский ролик с записью боя Сергея Артемьева. От бокса я отошёл ещё будучи школьником по простой причине, что зрение стало снижаться от четверти к четверти, а тренер не мог себе представить на ринге боксёра-очкарика, да, признаться, и доктора возражали, но тот, кто хоть раз видел по-настоящему красивый бой, никогда уже не переключит телевизор на другой канал, если на ринге настоящие мастера боя.

Я не оказался исключением и досмотрел ту запись на одном дыхании с чувством, что смотрю не размытую Youtube-овскую копию, а виртуознейший киношедевр, от которого не в силах оторваться глаз. Я совсем не музыкант, и кто-то, может быть, со мной не согласится, но мое ощущение от боя Сергея Артемьева было как от какой-нибудь восхитительной пьесы Моцарта. Блестящей, лёгкой, гениально выстроенной и исполненной с непередаваемым мастерством. Потом я просмотрел все, что, что смог найти в интернете с его участием, а, пожалуй, мало найдется боксеров, представленных там так широко, как Сергей Артемьев, и мое первое ощущение только укрепилось. В рисунках его боев не было ни одного лишнего, или неверного, или просто необязательного движения, как нет ни одной лишней, или недостающей ноты в музыкальных шедеврах Моцарта. Как в пьесах Моцарта могут вдруг возникнуть такие восхитительные и неожиданные пассажи, что захватывает дыхание у слушателей, так и Сергей Артемьев в кульминации боя мог вдруг взорваться такой блестящей атакой, что судье на ринге ничего не оставалось, как только остановить бой. Я, конечно же, помнил этого боксёра. В начале 90-х не было газеты или спортивного телевизионного обозрения, где не отзывались бы с восторгом о восходящей звезде Советского и Российского бокса, который вдруг появился тогда на профессиональном ринге и сразу заявил о себе как о несомненном лидере Советской боксерской команды. Мало того, в боксерском мире не было человека, который сомневался бы, глядя на бои Сергея Артемьева, что перед ними будущий чемпион мира, который с легкостью будет отстаивать свой титул ближайшие несколько лет.

И так получилось, что когда этим летом я приехал как обладатель greencardв Нью-Йорк, через какое-то время «любовь к отеческим гробам» завела меня в ресторан со знакомым до боли каждому постсоветскому человеку названием «Гамбринус». Была первая половина дня, и мне просто нужно было выпить кофе. И Америка мгновенно подтвердила свою репутацию страны необыкновенных возможностей. В углу слева от входа я увидел кумира тысяч и тысяч, а может и миллионов болельщиков бокса, Сергея Артемьева, скромно попивавшего из небольшой чашечки чай! Знаменитый боксер что-то почитывал и время от времени перекидывался словами с работниками ещё пустого на тот момент ресторана. Сердце любителя бокса не выдержало, и я рискнул подойти к его столу. Волосы спортсмена, в отличие от его экранного образа блондина, были темно-русые с небольшой проседью и сейчас, вне ринга, он оказался на удивление простым и приветливым. После того, как я выказал ему мое глубочайшее уважение и все, что я привел в начале статьи, Сергей Артемьев пригласил меня сесть и запросто поинтересовался моей скромной персоной. Так мы с ним и разговорились, и потом встречались не раз.

Большинство любителей бокса, уверен, хорошо знают историю этого необыкновенно одаренного спортсмена. О нем писали, и сейчас продолжают еще писать самые крупные мировые издания, в том числе и такие, как “New York Times”, которая посвятила гордости нашего спорта не одну публикацию. Если только коротко передать историю его спортивной карьеры, возникает ощущение какого-то невероятного спортивного таланта, который с легкостью преодолевал на своем пути, казалось бы, непреодолимые преграды.

Сергей Артемьев пришел в бокс в 10 лет, как он рассказал мне, по двум причинам: из-за неудачи с хоккеем (его не приняли в секцию, потому, что он был маленький и худой), и вторая причина была в том, что боксом тогда уже занимался его старший брат Александр Артемьев. Впоследствии Александр стал неоднократным чемпионом СССР, обладателем высших наград многих самых значимых соревнований в стране и в мире, и они вместе потом с Сергеем стали первыми боксерами-профессионалами в еще не разваленном Советском Союзе.

Тогда, в детстве, Сергей проиграл несколько первых боев – таких малышей в то время просто не было в боксе, и мальчика выставляли на ринг против 12-тилетних подростков на 2, а то и на 3 килограмма тяжелее его. Что в таком возрасте разница в два года, объяснять не приходится.

На этом поражения закончились. Потом Сергей только побеждал. Первым и основным тренером Сергея Артемьева был Г.Ю. Машьянов. Но сам спортсмен говорит, что всему учился у старшего брата, который был абсолютным самородком. Он пытался копировать его стойку, его манеру ведения боя, брат делился с ним боксерскими секретами. И Сергей выкладывался на тренировках по-настоящему. Если надо было сделать 100 отжиманий – делал 110, и так во всем. Судьба у братьев совсем не была сахарной, их отец погиб в результате несчастного случая на производстве в том же году, когда Сергей пришел в бокс. Жили в типичной ленинградской коммуналке с мамой и бабушкой, которым приходилось очень много работать, чтобы семья могла элементарно прожить. Все домашние обязанности, иногда и приготовление обедов, лежали на них. Но Господь одарил братьев необыкновенным талантом. Мастером спорта Сергей Артемьев стал в 15 лет, после того, как победил на первенстве СССР среди школ-интернатов спортивного профиля, а затем стал вторым на Всесоюзных юношеских играх. Стать вторым в соревнованиях, где принимают участие боксеры намного старше тебя – настоящая победа. Для бокса это результат уникальный. Сергей стал самым молодым мастером спорта в своем виде в стране.

В 1988 году Сергей Артемьев уже Мастер спорта Международного класса. Это звание он получил после побед в двух международных турнирах класса «А» в Дании и Венгрии. Турнирами класса «А» считались соревнования, где принимали участие сильнейшие боксеры «главных» боксерских держав, таких, как Советский Союз, Куба, Болгария, США.

В Дании Сергей Артемьев показывал такой бокс, что был, фактически, единственным претендентом на звание лучшего боксера турнира, но соревнования были очень напряженные и перед самым финалом Сергей встречался с кубинцем, среди которых слабых боксеров просто не бывает. Финал, 4-й по счету бой, был уже на следующий день. Соперником был датчанин. Восстановиться в столь короткий срок после трех исключительно тяжелых боев очень трудно, к тому же зал болел за «своего», и в третьем раунде сил, чтобы показать такое же блестящее мастерство, как в предыдущих боях, не хватило. Сергей вспоминает, что с трудом встал тогда перед последним раундом из своего угла – но и при этих условиях бой выиграл со счетом 3:2. Он вспоминает, как стоял тогда на верхней ступеньке пьедестала и, когда зазвучал гимн Советского Союза, весь зал поднялся. От гордости за свою страну Сергей почувствовал на глазах слезы.

На Всесоюзных Молодежных играх в августе 1989 года Сергей Артемьев был самым молодым. Там боксировали и спортсмены, которые принимали участие во взрослых соревнованиях. Первый бой Сергей закончил, по его выражению, «нормально», с нокдауном. Второй – за явным преимуществом, то есть, судья на ринге остановил бой досрочно. А третий бой не состоялся… Тренеры соперника проявили человеколюбие и решили не выставлять своего подопечного в качестве груши для столь классного боксера и просто сняли его с поединка. В финальном бое Молодежных игр Сергей Артемьев снова одержал уверенную и ожидаемую победу.

Эти соревнования стали последними для Сергея на любительском ринге. Он ушел из любительского бокса победителем.

В октябре 1989 года в Подмосковье, в Химках, открылась первая школа профессионального бокса. Г.Ю. Машьянов сразу же предложил брату Сергея, Александру, перейти туда. Уже начались времена, когда победу, даже на самых значимых состязаниях, стало возможным обеспечить, заплатив какую-то сумму их организаторам. Александру, который продолжал уверенно побеждать на ринге, судьи «боковые» перестали эти победы отдавать, фактически, продавая их «нужным» боксерам. Не взяли его, явного лидера Советской сборной, и на Олимпиаду в Сеуле. Г.Ю. Машьянов справедливо рассудил, что из любительского бокса 24-х летнего Артемьева-старшего уже, фактически, выжили, первых мест давать не будут, а в «профессионалах» боксер его класса и таланта покажет себя в полной мере. Двадцатилетнему же Сергею было предложено продолжить любительскую карьеру, ни у кого в Спорткомитете не было сомнений в его будущем чемпионстве на соревнованиях самого высокого уровня.

Но Сергей Артемьев говорит, что не мог представить, что теперь им с братом придется тренироваться порознь, в разных городах, да и не надо забывать, что это были за времена. Вместе с накатившей «свободой», люди вокруг стремительно обнищали, университетские профессора, как в достопамятном 1918-ом, снова порой вынуждены были приторговывать на рынках чем придется, чтобы их семьям было что купить на обед. Спортсменов эта участь тоже не миновала. Многие из них часто просто вынуждены были соглашаться на «работу», о которой гнусавил из рыночных киосков один из тогдашних «исполнителей»: «Мы бывшие спортсмены, а ныне рэкетмены…» Такая судьба Сергея Артемьева никак не устраивала. А на Подмосковной базе боксерам-профессионалам платили за тренировки вполне хорошие по тем временам и, главное, честные, деньги. К тому же, тогда Сергей уже познакомился со своей будущей женой и деньги, чтобы устроить будущее, ему, как и любому человеку, были нужны.

И с октября Сергей с братом стали тренироваться на профессиональной базе в Химках.

Первый для Сергея Артемьева бой на профессиональном ринге состоялся 6-го января 1990 года в здании старого цирка на Цветном Бульваре. Это были одни из самых первых профессиональных боксерских боев в Советском Союзе. Главным событием того дня, MainEvent, должен был стать бой перешедшего в профессионалы чемпиона Сеульской Олимпиады, недавно, увы, погибшего, Джованни Паризи cмексиканским боксером. И Паризи, действительно, выиграл. Но по окончании соревнований главный тренер сборной Советского Союза по боксу К.Н. Копцев подошел к Сергею и в присутствии журналистов сказал, что самым интересным боем был, закончившийся вничью, поединок Сергея Артемьева с Александром Бускуновым. А потом, обращаясь к Сергею, добавил: «Сереж, очень хороший бой, очень хороший, лучший бой за всю программу. Но ты сделал большую ошибку. Тебе надо было вначале стать чемпионом мира, олимпийским чемпионом, и только потом подписать профессиональный контракт на более выгодных условиях. Но ты сделал свой выбор, желаю тебе стать по «профи» чемпионом мира».

По правилам, если боксер проводит хоть один бой как профессионал, обратная дорога в любители ему закрыта.

В новом статусе профессионального боксера Сергей Артемьев приехал в США со своим братом 3 февраля 1990-го года в составе группы советских боксеров, приглашенных американским промоутером Лу Фалсино. Все помнят, и сейчас еще чувствуют последствия этого на себе, какие это были времена. Милашка «Горби», назвав свою кипучую деятельность по развалу великой страны, «перестройкой», запустил в страну самых ушлых и самых циничных дельцов из всего «цивилизованного мира», и те принялись тащить самые сливки, все, на чем можно было нажить легкие и скорые деньги. Лу Фалсино заключил договор с Госкомспортом СССР обеспечив, себе эксклюзивное право на приобретение лучших советских боксеров. Спортсменов обманывали нещадно, на эту тему записаны десятки интервью. Но американский народ, это совсем не те алчные дельцы, которые всегда оказываются в местах, где есть чем поживиться. Американские болельщики, подлинные любители и знатоки бокса, уже с первых боев Сергея Артемьева на профессиональном ринге оценили его не менее высоко, чем я. Сергей показывал такой техничный и яркий бокс, что зрители, поначалу встретившие советских боксеров как пришельцев из «Империи Зла» (советскую команду так и называли, RedInvasion– «Красное вторжение»), вскоре стали ходить на его бои, как на главное событие. И было из-за чего. Из 5-ти первых боев, 4 Сергей Артемьев выиграл нокаутом. При появлении нашего спортсмена, болельщики уже скандировали: Ар-темь-ев! Ар-темь-ев! Из особого уважения произносили его имя на русский лад, с твердым «р» – «Сергей!» И как было не оценить его мастерство? Ведь это было подлинное искусство. Советую всем, кто любит бокс, в минуты «как мысли черные к тебе придут», залезть на Youtubeи пересмотреть бои Артемьева. Восхитительное, волнующее зрелище. Сергей Артемьев был самым молодым из нашей команды и самым неименитым. Но и самым талантливым. Американские специалисты поняли это еще в Москве, когда просматривали бои наших боксеров. Лу Фалсино, приехавший встречать наших спортсменов в аэропорт Кеннеди в дорогом двухместном кабриолете Mercedes-Benz560 , сразу предложил именно Сергею Артемьеву сесть к нему.

Но промоутеры зарабатывают деньги на победах своих подопечных, поэтому, видимо, далеко не всем из них нравилось, что их боксеры ничего не могут противопоставить молодому гению бокса. Грязные технологии существуют не только в политике.

17 июля 1990 года в поединке с Бобби Бревером судьи записали победу Бреверу. Этот поединок выложен на Youtube, и я смотрел его много раз. Бобби Бревер был заявлен как 130-футовый боец, поэтому Сергею пришлось сбросить 2 килограмма. Но на записи видно, что чернокожий боксер немного выше Сергея, рельефный – трудно поверить, что он легче, и удары его, по словам Сергея Артемьева, совсем не походили на удары такого уж легковеса. Но преимущество Сергея было очевидным. Комментаторы по ходу всего боя постоянно повторяют, что Артемьев сильнее, Артемьев выигрывает, Артемьев быстрее. Бобби Бревер настырный, он хорошо держит удар, старается атаковать – но его удары редко достигают цели. Атаки же Сергея всегда блестящие, он проводит по 2 – 3, а то и 4 удара в голову. Бревер очень крепкий боец, если ему удается устоять после этого. И так до конца боя. И до конца боя комментаторы не устают повторять, что Артемьев выигрывает, зрители скандируют Ар-темь-ев! Ар-темь-ев!.. И в результате судьи отдают победу Бреверу. А американские зрители выносят оценку жюри своим свистом и возмущенными выкриками. Жизнь бывает несправедлива…

Но это не изменило ситуации. Сергей Артемьев продолжал побеждать. Как профессионал, он провел в Америке до последнего, трагического, 19 боев. Тринадцать боев из 20-ти в профессиональном боксе он закончил нокаутами. Сергей, как наш любимый пушкинский князь Гвидон, рос на глазах от боя к бою. Если остальные наши боксеры, став профессионалами, прибавили в мастерстве, кто чуть-чуть, кто неплохо, то Сергей Артемьев просто взлетел на самую вершину профессионального бокса. Им восхищался великий Джо Фрезер; чемпион мира в трех весовых категориях Шейн Мосли несколько лет назад, встретив Сергея Артемьева в Лос Анжелесе, подошел пожать руку, сказал, что всегда изумлялся его технике и спросил, не помнит ли Сергей, как победил его ещё «по любителям» в 1989 году в Атлантик-Сити? Да не было человека в боксерском мире, кто отзывался бы о нем не восторженно. Легенда Голливуда Дастин Хоффман считал его великим боксером. Зрителям было за что носить Сергея Артемьева на руках. Ведь он был юношей, когда приехал в Америку, 21 год, по сложению соперничал с молодым Ахиллесом и был таким же неуязвимым; улыбчивый и открытый, в газетах любили называть его “BabyFace”, правда, потом добавляли: “WithaKillingPunch” – «Со смертельным ударом». Болельщики срывали с себя футболки и просили расписаться на них, кто-то подставлял для подписи грудь, на светофорах искренние и непосредственные американцы в соседних машинах, завидев Сергея, махали ему руками. Популярность и любовь к Сергею росла от месяца к месяцу.

Он находил «ключ» к самым тяжелым соперникам. В своем первом 8-мираундовом бою в конце января 1991 года Сергей Артемьев встречался с двукратным чемпионом Доминиканской республики Рафаилом Солиманом. Это был удивительный боксер, о котором комментатор не уставал изумленно повторять: “Suchastrongchin!” «Какая крепкая челюсть!» Повод удивляться доминиканский чемпион давал многократно в каждом раунде. И не падал! Преимущество Сергея Артемьева было очевидным, он проводил точные серии по 3, по 4… по 5 ударов! Но челюсть доминиканца, казалось, была сделана из железа. Мало того, в конце 3-го раунда Солиман отбежал к канатам и опустил руки. Сергей тут же выкинул вперед кулак – и получил такой удар справа, что все поплыло перед глазами. Сергей говорит, что смог только обхватить соперника руками и повиснуть на нем. Судья разнял боксеров, но ринг продолжал раскачиваться. Побегав, Сергей снова поймал доминиканского чемпиона и крепко вцепился в него. И снова судья принялся их растаскивать. Сергей вспоминает, как он твердил тогда про себя: «Не-е, рефери, ты нас не разнимешь! Меня ‘колбасит!’» Гонг прозвучал вовремя. В перерыве, после холодной воды на затылок, Сергей пришел в себя. В следующих раундах Солиман несколько раз пытался повторить свой трюк. Но Сергей смотрел на его опущенные руки и мысленно показывал доминиканцу кукиш: «Я на такую ‘мякину’ больше не покупаюсь…» Бой продолжался все 8 раундов. Сергей Артемьев отбил об него кулаки, но победил по очкам… Челюсть у доминиканца, похоже, и вправду была из железа. После боя руки нашего боксера не сжимались. Снимал с него форму, а потом и одевал, брат Александр.

Лечить разбитые руки Сергею пришлось почти три месяца.

К середине 1992-го года Сергей Артемьев вышел уже на финишную прямую к завоеванию права на бой за звание чемпиона мира в легком весе по версии WBC. Для этого ему оставалось пройти двух сильнейших в его весе боксеров. Это были чемпион США, сильнейший нокаутер не только в своем весе, но и на категорию выше, Кенни Бейсмор, и другой чемпион Америки, уже пробовавший биться за мировой чемпионский титул, но проигравший тогда по очкам, Рэй Оливейра.

К этому времени уже не было человека в мире бокса, кто бы сомневался в таланте Сергея Артемьева, но соперники были настолько сильны, что никто не допускал мысли, что молодой, пусть и талантливый, русский спортсмен способен пройти их. Просто не было еще в мире бокса прецедентов, чтобы боксер, совсем недавно, по меркам профессионального бокса, появившийся на ринге, побеждал таких маститых и опытных бойцов.

С Кенни Бейсмором Сергей Артемьев встречался в Атлантик-Сити 9 июля 1992 года. Перед боем он просматривал записи его боев и пришел к выводу, что с таким соперником надо постараться захватить преимущество с самого начала. Если Кенни Бейсмор разойдется, остановить его будет нельзя.

С первых минут боя Кенни Бейсмор повел себя агрессивно, не думая, что может встретить серьезное сопротивление. Сергей умело уходил от его ударов, не забывая проводить контратаки, и уже к середине первого раунда показал, что наносит удар правой в голову. Кенни Бейсмор легко ушел от перчатки, намереваясь провести правый снизу в корпус. Сергей Артемьев изначально всегда считал себя левшой, но так же хорошо он владеет и правой, поэтому тренер с детства тренировал его в обычной левосторонней стойке. Провести свой правый Кенни Бейсмор не успел. За долю секунды до этого Сергей встретил его таким крюком в голову слева, что опытного нокаутера «заболтало». Он был крепкий боец, он сумел удержаться на ногах. До конца раунда Бейсмор уже только защищался, не давая Сергею повторить атаку. Но урок Сергея ничему не научил опытного американского нокаутера. В следующих раундах Сергей еще несколько раз заманивал его в эту же ловушку. И в 5-м раунде, после очередного такого удара, судья на ринге остановил бой.

На свой двадцатый бой, с Рэем Оливейрой, состоявшийся 3-го ноября 1992 года в Коннектикуте, Сергей Артемьев вышел, не до конца оправившись от простуды. С первого же раунда почувствовал, что сил на проведение полноценных атак просто не хватает. После каждых двух-трех ударов, когда соперник, по всему, терял уверенность, и Сергей знал, что надо бы еще «добавить», довести атаку до конца, все же приходилось останавливаться, чтобы поберечь силы, и это давало возможность Рэю Оливейре прийти в себя. Но в пятом раунде Сергей все же поймал чемпиона Америки на мощный крюк слева. Другой боксер после такого удара просто не смог бы продолжить бой. Но Оливейра был настоящим чемпионом. Мы можем увидеть это на записи. Его, по словам Сергея, «заболтало», но на ногах Рэй Оливейра устоял. Даже через много лет, уже после окончания своей карьеры, когда его спросили о самом памятном бое, Рей Оливейра сказал, что, конечно же, это бой с Сергеем Артемьевым, и добавил: “Iwillneverforgetthatpunch!” – «Я никогда не забуду этот удар!» За всю пятнадцатилетнюю карьеру в профессиональном боксе только об ударе Сергея Артемьева он отозвался так. Это был очень тяжелый для Сергея бой. Даже после этого удара Рэй Оливейра не потерял присутствия духа. Его еще шатало, но всякий раз, отпрыгивая к канатам после очередной атаки Сергея Артемьева, Оливейра показывал ему язык! Вы можете посмотреть на этот язык на Youtube, оно того стоит, Сергей очень точно описал его – лопата, а не язык! «И удивительно, – вспоминает Сергей Артемьев, – после каждого моего удара Оливейра как будто все больше и больше приходил в себя». Сергей Артемьев до сих пор считает, что, если бы не простуда, тот бой закончился бы уже к 6 – 7 раунду. Но тогда Сергею пришлось провести все 10 раундов. И американские судьи отдали победу со счетом 2:1 Сергею Артемьеву. Надо знать психологию американцев, чтобы оценить по достоинству, ЧТО надо сделать, чтобы АМЕРИКАНСКИЕ судьи отдали победу НЕ АМЕРИКАНЦУ! Но я скажу вам больше: зал болел за Артемьева!

Впереди оставалась только одна встреча, чтобы получить право на бой за звание чемпиона мира, с Карлом Гриффитом. Карл Гриффит не был сильным соперником, специалисты единогласно оценивали его как середнячка. Мир любителей бокса находился уже в состоянии предвкушения праздника, которым мог стать бой Сергея Артемьева за звание чемпиона мира. Встречу с Карлом Гриффитом рассматривали как «проходную». Бой должен был состояться 10 января 1993 года.

И тут, как говорят любители музыки, с которой мы начали статью, «судьба постучалась в дверь»… Сначала это было просто, как ерунда, на которую не стоило бы обращать внимание, как отдаленный всполох. Дорогу перед машиной Сергея Артемьева перебежала кошка. Сергей говорит, что спортсмены люди суеверные, и он совсем не исключение. К тому же надо учесть, что кошка на дороге где-нибудь в Москве, и в Нью-Йорке – это совершенно разные вещи. Где вы видели бродячих кошек на улицах Нью-Йорка? Мы не говорим о «Бордвоке» на Брайтон Бич. Сергей Артемьев вспоминает сейчас, что сразу тогда сказал: «Ну все, теперь жди какой-нибудь ‘фигни’». И она не заставила себя ждать.

Нет публикации о Сергее Артемьеве, где не упоминалась бы эта история. Чтобы быть кратким, повторим только, что 5-го января 1993-го года, когда Сергей тронулся на положенный свет с перекрестка, в его машину на большой скорости врезался пытавшийся проскочить на красный свет минивэн. До сих пор никто не знает, была ли это случайность, или намеренно подстроенная авария. Виновник ДТП в, казалось бы, ординарной ситуации повел себя абсолютно неадекватно. Обычно в таких случаях люди обмениваются карточками страховых компаний, и стараются как можно скорее забыть о неприятности. С чем наш спортсмен, не ожидая ничего плохого, и подошел к вышедшим из минивэна трем здоровым молодым людям. Но высокий, почти на голову выше Сергея, виновник инцидента вдруг плюнул в Сергею в лицо. Сергей Артемьев ответил так, как и следовало ожидать. Он одним ударом сбил с ног негодяя, а потом и бросившегося на подмогу, его товарища. Третий их дружок разумно решил спастись бегством. Рядом с местом происшествия был большой магазин, откуда вышли охранники, чтобы унять хулиганов. Они уже собирались надеть наручники на виновника, когда тот снова плюнул в Сергея. Законопослушный Сергей Артемьев спросил у охранников, может ли он ответить на это, и те, видя, что просьба Сергея оправданна, сказали, что не возражают. И в этот самый момент подъехала настоящая полиция. Направившемуся к подонку Сергею скрутили руки, и кто-то сильно ударил его чем-то тяжелым по левой кисти.

Виновников ДТП в конце-концов увезли полицейские, а Сергею Артемьеву пришлось обратиться за медицинской помощью. Травма руки оказалась серьезной – были поврежденными фаланги пальцев. Бой с Карлом Гриффитом отложили до 21 марта.

За две недели до встречи с Карлом Гриффитом Сергей заболел гриппом. Назначенное лечение, по всей видимости, не было адекватным, потому, что температура под 39 держалась целую неделю. И после того, как температуру сбили, и Сергей вынужден был приступить к тренировкам, самочувствие не улучшилось.

Я должен признаться, что я не только боксер-любитель в прошлом, я еще и, по первому образованию, доктор. Сергей рассказывал мне о своем тогдашнем самочувствии – и все рассказанное один в один уложилось в клинику менингеального синдрома – очень опасного осложнения после перенесенного гриппа. У Сергея держалась головная боль, он все время хотел спать, но уснуть последние 3 ночи из-за болезни не мог, сознание уже тогда было спутанным, со слов близких, он ходил ночью по квартире и кричал от мучавшей его бессонницы…

И в таком состоянии «доктор», осматривавший спортсмена перед боем, выпустил его на ринг. Решение для доктора более чем странное. Ни один человек с врачебным дипломом никогда не поверит, что при таком самочувствии симптомы заболевания не проявились.

То, что происходило после этого, к спортивному состязанию отношения не имело. Это чудо, что Сергей еще боксировал 3 раунда. Дальше происходила трагедия.

Я пишу во взрослое издание, поэтому я назову фамилию судьи на ринге: Кондон. Он ясно отдавал себе отчет в том, что происходит, но не останавливал избиение больного спортсмена, несмотря на то, что с 5-го раунда, вы можете видеть это на Youtube, уже и зрители кричали, и требовали прекратить происходящее. Галлахер видел, что Сергей неадекватен и держится на ногах только благодаря чуду – и не выбрасывал полотенца. Рефери, Кондон, после очередного удара обеими руками брал Сергея за лицо, смотрел в его, уже ничего не видевшие глаза – и говорил: «Бокс!»

И так продолжалось, пока в 10-м раунде уже умирающий Сергей Артемьев не упал.

Уже через 27 минут Сергей лежал на операционном столе и нейрохирурги, оперировавшие его, делали максимум из возможного, не веря, что их пациент может выжить. Повреждения мозга, которые они увидели, проведя трепанацию, представлялись им несовместимыми с жизнью. Желтая пресса, боявшаяся упустить сенсацию, не дожидаясь исхода операции, уже поспешила напечатать, что русский боксер умер на ринге.

К счастью, смерть, о которой они поспешно раструбили, оказалась клинической. Благодаря сочетанию чуда и искусства американских хирургов, Сергей не умер на операции. Но он пробыл в коме 12 дней. Никто из врачей, продолжавших сомневаться, что Сергей вообще выживет, не говорил о сколько-нибудь полном восстановлении, все с сожалением предрекали ему судьбу тяжелого инвалида, который всю оставшуюся жизнь будет нуждаться в постороннем уходе.

Но Сергей Артемьев пришел в сознание, и единственным из причастных к той трагедии, кто проявил тогда себя по человечески, был Карл Гриффит. Он позвонил Сергею в госпиталь и извинился. Сказал, что просто должен был победить, и ему очень жаль, что он не смог оценить ситуации. Фалсино и Галлахер оказались тем, кем они и были.

Выяснилось, что в нарушение всех правил, Сергей Артемьев не был даже застрахован на этот бой. Оплачивать лечение промоутер тоже отказался.

Но американцы по-настоящему могут гордиться своей страной. Когда в масс-медиа появилась информация, что Сергею Артемьеву требуется оплатить около $100,000 за операцию, простые американцы со всей страны стали перечислять на его счет деньги. Помогали наши спортсмены, товарищи еще со времен Советского Союза. Юрий Арбачаков, выступавший тогда в Японии, прислал Сергею $10,000. Но самым памятным, говорит Сергей, стал для него чек на 5 долларов, нарисованный от руки пятилетним американским мальчиком, который очень хотел помочь русскому спортсмену поправиться.

И произошло чудо. Сергей действительно стал поправляться. С помощью докторов, жены, мамы, ухаживавших за ним, с помощью новорожденного сына Петра, Сергей стал снова учиться говорить, писать, потом и ходить…

В 1994 году в Нью-Йорке, в Трамп-Тауэр состоялось награждение Сергея Артемьева поясом чемпиона мира по профессиональному боксу в трех версиях, “UniversalWorldChampion”. На награждении присутствовали звезды мирового бокса, руководители боксерских федераций. Пояс Чемпиона Мира Сергею Артемьеву вручал Джо Фрезер. В поздравительной речи он сказал следующее: «За свою карьеру я видел, что пояс Чемпиона Мира вручали боксерам, которые проиграли бой по той, или иной причине, это было 2 или 3 раза, но всегда это были американцы. А сейчас я вручаю пояс Чемпиона Мира иностранцу; я смотрел бои Сергея Артемьева и я видел, что это будущий чемпион мира, который будет отстаивать это звание длительное время. И когда я узнал, что с ним случилось это несчастье, мне было трудно понять, как такое могло произойти. Когда мы узнали, что он вышел на бой больным, из-за болезни не спал до боя несколько дней, мы с руководителями боксерских федераций, тренерами, просмотрели бой, и все стало очевидно. И теперь я с гордостью вручаю Сергею Артемьеву пояс чемпиона мира».

Сейчас Сергей Артемьев живет в Нью-Йорке, в Бруклине, Правительство Соединенных Штатов предоставило ему гражданство, обеспечило медицинской страховкой. У него большая квартира в доме с огромным, украшенным зеркалами, холлом.

Мы встречались с ним в одной из бруклинских библиотек, (у американцев принято ходить в библиотеки), и он рассказывал о своей спортивной карьере, о семье, о детстве. Я поднял в интернете массу материала о нем из газет, статей, видеозаписей и мне, как всякому человеку, захотелось узнать, что же сейчас? Как сложилась его судьба после бокса. И он согласился ответить на мои вопросы, даже когда я сказал, что какие-то вопросы могут показаться ему неприятными или тяжелыми.

В.Ш.Сергей, вы выглядите вполне здоровым человеком, как вы сами оцениваете свое здоровье сейчас?

С.А. Проблемы, конечно, еще есть, это внешне их не видно. У меня не до конца все в порядке со зрением, еще какие-то вещи есть, но в целом, я, как говорится, жив и здоров.

В.Ш. Что вы можете рассказать о своей семье? Я знаю, что с вашей женой вы, в конце-концов тогда расстались…

С.А. С Леной мы расстались. Ведь мы познакомились, можно это назвать, в «прошлой жизни». Мне очень тяжело дался выход из той, прежней жизни, были всякие проблемы. Мне ведь было всего 20 с чем-то лет, я просто не всегда готов был к новой действительности. Оказалось, что исчезло то, что нас соединяло раньше. Но мы сохранили добрые отношения. Сын, Петя, которого я назвал в честь основателя нашего города, Петра Великого, сейчас уже взрослый парень, ему 18. В этом году он поступил в колледж. Я по-прежнему считаю, что это он тогда, когда я перенес клиническую смерть, и когда был в коме, был одним из главных, кто помог мне остаться среди живых. С самого его рождения я чувствовал огромную любовь к нему и ответственность за него. Я просто не мог оставить его одного. И знаете, я верю в Бога, я верю, что совсем маленькие дети имеют какую-то свою, недоступную нашему взрослому пониманию связь с Богом, с Космосом – как хотите это назовите. Как будто он тогда попросил Господа оставить меня на земле.

Ну и время, конечно, какое-то прошло. У меня сейчас очень хорошая жена, Оля, она тоже из Питера. Я рад, что и Петя нашел с ней общий язык и считает, что мне повезло с ней.

В.Ш.Я читал, что вы пробовали тренировать боксеров, вы продолжаете это?

С.А. Нет, это, к сожалению, мне пока не по силам. Я пробовал работать с боксерами, но тренировать, как и боксировать, это тяжелый труд, требует постоянного напряжения, требует жить этим полные сутки, мне это тогда было тяжело, все же я быстро уставал.

В.Ш.Тогда вы можете рассказать о том, чем вы сейчас занимаетесь?

С.А. Ну, во-первых, поскольку тяжелую травму я получил, работая в США, я ведь платил налоги, американское правительство обеспечило меня пенсией, поэтому средства для жизни у меня есть; кроме того, я веду определенную работу в нашей Ассоциации Ветеранов Спорта. Это некоммерческая структура, она появилась несколько лет назад благодаря организаторскому таланту одного из самых уважаемых наших людей, Рафаила Городецкого – Заслуженного тренера Украины по боксу, Почетного судьи международной категории, а также благодаря энтузиазму спортивного журналиста Эдуарда Лучина. И, конечно же, неоценимую поддержку оказывает бизнесмен, меценат, человек, преданный спорту, доктор Джозеф Клейнерман. В эту ассоциацию входят ветераны нашего Советского и Российского спорта, живущие в Америке. Эта работа необходима – к сожалению, часто об этих людях, которые создали славу нашего спорта, спортивные функционеры на родине просто уже не вспоминают, их только народ, болельщики помнят, а кому-то из них нужна поддержка. Да и просто, безотносительно помощи, эти люди заслуживают внимания, их необходимо помнить, о них обязательно нужно знать молодому поколению наших земляков, живущих как здесь, в США, так и у нас на родине. Без этой связи поколений ни одно государство существовать не может. Поэтому, для меня эта работа очень важна. И это, к счастью, не единственная общественная деятельность, которой я занят. Могу, кроме этого, добавить, что я работаю над своей книгой. Я давно о ней думал, но, к сожалению, травма, которую я в тот злосчастный день получил, была очень серьезной. Мне ведь всему пришлось учиться заново, вплоть до того, что говорить и писать. И все заново вспоминать. Следствием той травмы стала, ко всему прочему, та самая ретроградная амнезия, без которой не обходится ни один современный телесериал. Я до сих пор знаю о том, что происходило в последние два месяца перед травмой, только со слов и записей моих близких. Моя мама, Царствие ей Небесное, она, к сожалению, умерла несколько лет назад, тогда жила с нами и вела подробный дневник, куда я просил ее записывать все важное, что касалось нашей жизни. Я не устаю благодарить ее, она до сих пор продолжает помогать мне этими дневниковыми записями. И вот теперь я записываю какие-то события, которые кажутся мне важными, какие-то мысли. Часто, когда я говорю с людьми, они напоминают о каких-то событиях, и я вспоминаю еще что-то, связанное с этим и сразу старюсь записывать, потому, что уже знаю, что иногда бывает трудно удержать это в памяти. Я ведь все еще продолжаю восстанавливаться. Очень много для этого делают замечательные доктора Олег Борисов и его жена Алла, у которых я продолжаю наблюдаться. Сейчас моя память лучше, чем год назад. Ну и мои записи мне очень в этом помогают.

В.Ш. О чем будет эта книга? Ее главная идея?

С.А.Вы ведь должны помнить эти времена. Это была как какая-то революционная эпоха. Рушилась… Я бы даже сказал, рушили нашу страну, это ведь миллионы трагедий… Я хочу написать о том, как люди старались пережить эти испытания. Я ведь, в силу определенной известности, был знаком с большим количеством самых разных людей, мы обсуждали с ними какие-то события. Я считаю важным и интересным все эти мысли донести до тех, кого это заинтересует. Ну и, конечно же, это книга о людях, связанных со спортом, о моей карьере. У меня в жизни тоже было много интересного, о чем мне хотелось бы рассказать. И, кроме всего, хотелось бы еще раз напомнить, что вот эта история с моим несчастьем – она ведь касается не только людей спорта. Представьте себе, если, допустим, водитель больной, не выспавшийся – садится за руль. Да любой профессии, любой сферы деятельности это касается. В 2005 году Костя Цзю из-за травмы плеча отложил свой бой с Рикки Хаттоном на несколько месяцев. В одном из интервью его спросили, почему он это сделал, и Цзю ответил: «А вы помните, что случилось с Сергеем Артемьевым, когда он вышел на ринг больным? Хочется, чтобы моя история кому-то еще помогла принять правильное решение в какой-то сложной ситуации…

В.Ш. Писать книгу – тяжелый труд. Здесь не обойтись без опыта, просто без каких-то навыков. Вы не пробовали найти себе какого-то, что называется, «соавтора», который помог бы изложить ваши мысли, ваше какое-то видение темы на бумаге?

С.А.И мне приходила такая мысль. Я обсуждал это с одним журналистом, и он сразу начал с суммы, которую он хочет за это, причем вперед. А потом рассказал о дополнительных расходах, которые я еще должен буду понести, чтобы книгу напечатали. Выходило, что он хочет получить деньги, не отвечая ни за что, а потом я должен буду еще заплатить деньги, чтобы то, что у него получится, еще и опубликовали. Мне эта идея не понравилась… Но знаете, я вырос в Питере, в Ленинграде тогдашнем. Это ведь город великой культуры. У меня вся семья много читала. Я сам всегда возил с собой на все сборы и соревнования книги, читал постоянно, мне это нравилось. Да нас особо никуда и не выпускали, все же был спортивный режим – поневоле приходилось находить себе занятие в свободное время. А читать я любил. Я и сейчас читаю русскую классику. Не хочу показаться слишком умным, но вот сейчас я читаю Достоевского, нашего земляка. И я пробовал писать – есть какие-то люди, которые считают, что у меня может получиться. Я чувствую главное: у меня есть история, которую я хочу изложить.

В.Ш. Я уверен, что у вас получится. История вашей карьеры как таковая – она сама по себе захватывающая. Рассчитываю на ваш автограф на экземпляре, который я приобрету.

С.А.Я не жадный!

В.Ш.(Я поблагодарил, конечно, Сергея Артемьева за обещанный автограф, но для экономии газетной площади упускаю это.) Ну ладно, без сомнения, огромное количество любителей бокса, и не только, будут ждать вашей книги, а пока к «нашим баранам», если позволите. Я говорил, что какие-то вопросы могут показаться вам неприятными. Вот и тогда, 18 лет назад, и сейчас еще, люди говорят, что, если бы вы последовали совету вашего тренера Г.Ю. Машьянова, тренера сборной СССР К.Н. Копцева, и остались еще в любительском боксе до получения звания чемпиона мира, олимпийского чемпиона, и в профессиональном спорте все могло бы сложиться иначе. Найди вы тогда в себе силы не ответить тому виновнику ДТП – вы бы, может, и сейчас еще выступали, ваше имя стояло бы на олимпе, как имя Оскара Де Ла Хойя?

С.А.Про сослагательное наклонение в истории все уже давно все знают. Но я вам отвечу. Я все же не склонен считать свой переход в профессионалы ошибкой. Спорт непредсказуем, кто знает, как бы сложилась моя карьера, моя жизнь, если бы я выполнил все установки тренеров сборной. Неизвестно, получилось бы у меня на профессиональном ринге все именно так, как получилось, если бы я перешел туда заматерелым, сложившимся спортсменом. Бокс любительский и профессиональный – разные виды спорта. Часто результаты бывают разные, когда какому-то делу обучаются люди молодые, открытые к восприятию нового, и сложившиеся мастера, которым приходится переучиваться, отказываться от привычных стереотипов. И о том случае с ДТП. Вы не первый меня спрашиваете. И я сам об этом думал. И у меня по этому поводу совершенно определенное мнение. Если бы я повел тогда себя по-другому, сел бы в машину и стал дожидаться полиции – возможно, все было бы, как вы говорите. Я вышел бы на бой против Гриффита 10-го января здоровым, стал бы потом чемпионом мира, у меня был бы сейчас дом, счета в банках. Но я приходил бы каждый вечер в этот дом и, ложась в постель, думал, что этот дом я заработал тем, что стерпел, когда мне плюнули в лицо. Я бы проклял этот дом и все счета в банках. Я бы смотрел каждое утро в зеркало и плевал бы в свое отражение. Я бы сгноил себя в этом доме… Ничто не стоит потери самоуважения.

В.Ш. Ваши близкие могут вами гордиться. Ваша страна может вами гордиться.

С.А. Я думаю, каждый человек должен стараться поступать так, чтобы потом не было стыдно. Кстати, могу сказать, что скоро 21 марта, это день, который я теперь считаю своим вторым днем рождения. Тогда доктора из Атлантик-Сити, доктор Пфайффер, в частности, помогли мне второй раз родиться. Мне второй раз исполнится 18 лет. Прекрасный возраст, чтобы вступить в какую-то еще новую жизнь.

В.Ш. Обязательно вас поздравим. Вы, фактически, уже ответили выше на вопрос, который я хотел задать, но повторю. В середине 90-х в одной из газет, из самых влиятельных в мире, была статья о вас, написанная, судя по незатейливому английскому, бывшим нашим соотечественником, где он радостно сообщал, что еще одна «американская мечта о собственном доме» рухнула. Что Сергею Артемьеву остается только отмечать свои прошлые заслуги шампанским, причем, чаще всего, за счет людей, которые еще приглашают вас по старой дружбе. Что вы спустили огромные деньги, целых $70,000 полученные вами за годы ваших выступлений, на тряпки «от кутюр» и на рестораны. Прошу простить, но такую статью я читал, и, мне кажется, вам есть что ответить.

С.А. Значит, мне повезло, я не читал. А если серьезно, мне кажется, про дом я уже ответил. Дом – это не мечта. Хороший дом – это просто место, где удобно жить. Меня часто спрашивали о мечте – естественно, я говорил и о доме, но я знал, что у меня будет в жизни что-то и кроме дома. Я в то время особо не загадывал, мне ведь тогда было 20 с небольшим, кто в этом возрасте думает уже, скажем, о пенсии? Тогда меня занимал только бокс, это была очень тяжелая работа. Но я и тогда ни минуты не сомневался, что после спортивной карьеры найду себе занятие. И что там еще? А, о деньгах? О чем вы говорите? Какие вещи «от кутюр»? Если сложить все, что я получил за время выступлений, не получается и шестидесяти тысяч. За три года. Это тысяча с чем-то в месяц. «От кутюр» на такие деньги не одеваются. Конечно, мы ходили иногда в рестораны, обедали – но не чаще, чем обычные люди. К тому же, когда пришлось оплачивать операцию – наших денег просто ни на что не хватило, мне помогали оплатить ее простые американцы, мои друзья. Не то что-то они написали. Может, с кем-то другим меня спутали? Это бывает. В газетах много писали обо мне неточного.

В.Ш. Я смотрел запись вашего последнего, если это можно сказать, «боя», и мне было непонятно поведение вашего тренера. Он так и не остановил очевидное избиение, хотя уже с 4-го раунда всем было видно, что вы не можете боксировать? Никогда не думали, чтобы вы сказали, если бы встретили сейчас Галлахера, Фалсино?

С.А. Да у меня, собственно, нет к ним вопросов. По-моему, на все вопросы они уже ответили еще тогда. Томми Галлахер видел меня не так давно в «Миллениуме» на одном из боксерских соревнований. Он ко мне не подошел. По-моему, это ответ. Он ответил этим, что он за человек.

В.Ш. После того, как вам пришлось уйти из спорта, вы остались жить в США. Почему не стали возвращаться на родину?

С.А. Решение остаться здесь принималось не за один день. Сначала мне нужно было лечиться, проходить реабилитацию. Мы к тому времени уже адаптировались здесь, появились друзья. Лечение требовалось продолжать, а на родине ситуация была непростая, поэтому мы приняли решение остаться. Американское правительство предоставило нам гражданство. Теперь у меня две страны, которые я люблю – Россия и Америка. Но вся моя жизнь теперь здесь. Здесь мой сын, моя семья.

В.Ш. Меня шокировало, когда я услышал, что иногда какие-то люди здесь пренебрежительно называют свою родину «Рашкой». Что вы по этому поводу можете сказать?

С.А.Нельзя относиться к своей родине пренебрежительно. Есть вещи, которые преступать нельзя. Нельзя глумиться над матерью, какая бы она не была – так же нельзя говорить что-то непозволительное о родине. Я понимаю, что может быть проблема с правительствами, с экономикой. Но причем тут понятие родины? Россия – великая страна. Она дала миру величайшую культуру, величайшую науку. Это наш русский, советский народ, ценой невероятных жертв, спас мир от фашизма. 27-ми миллионов жизней наших соотечественников это стоило. Как можно пренебрежительно относиться к этим людям? Те, кто позволяет себе говорить так – они в первую очередь себя унижают. Никто не уважает «иванов, не помнящих родства». Я никогда не слышал, чтобы люди даже из самых бедных стран отзывались о земле, где они родились пренебрежительно. Можно сожалеть о чем-то, но глумиться… Еще раз скажу – у нас есть все основания гордиться нашей родиной. Американцы, должен сказать, это понимают. Их может удивлять уровень коррупции у нас, но они понимают, что это вопрос к правительству в первую очередь. Я никогда не видел, чтобы ко мне пренебрежительно относились только от того, что я русский.

В.Ш. Вопросов к вам еще много, но лимиты газетной площади уже, боюсь, исчерпаны. Чтобы закончить чем-нибудь, чего еще не было, можете рассказать какой-то эпизод из книги, каким-нибудь своим профессиональным секретом поделиться?

Сергей Артемьев посмотрел на меня с ленинским прищуром, и сказал, улыбаясь: «Я обязательно поделюсь секретами. В книге. Если я так вам все и выложу сейчас – вы же потом книжку не купите?»

Что ж, чемпионы так просто своих секретов не выдают.

Но мы можем, тем не менее, сказать, что главный секрет мы все же узнали у чемпиона мира по профессиональному боксу в трех версиях. Теперь будем ждать его книгу. Думаю, Сергей Артемьев еще заставит нас снова удивляться и сопереживать ему. Снова, как и в расцвете своей спортивной карьеры, заставит затаить дыхание всех, кто следил тогда за его успехами, всех любителей бокса. Да и не только.

Владимир Шилов
“Русская Америка, NY”